"Родина-чужбина" - Карине ТЕР-СААКЯН
За последние годы многие армяне побывали в Западной Армении и Киликии – Турция приоткрыла дверь. Здесь уже не опасаются хождения армян по этой земле. Похоже, государство смотрит на армян в первую очередь как на туристов, оставляющих на благо страны свои деньги. Если вычесть любителей недорогого отдыха и говорить о тех, кто понимает, куда приехал, – у них почти всегда возникает острое желание поделиться своими впечатлениями. При этом за описаниями самой земли, армянских развалин и хода чужой жизни на этой земле не всегда виден сам человек. Не всегда человек готов и может в точности передать свои чувства. Написанное Карине Тер- Саакян – это не путевые заметки в буквальном смысле слова. Здесь на первом плане не страна, а автор – современная армянка в Западной Армении. И собственные ощущения описаны искренне.
Когда мне было уже лет 10-12, папа – царствие ему небесное – стал рассказывать о своей родине, о Карсе. Это были рассказы его отца, моего деда, которого я не видела. Рассказывал папа с болью, для него Карс, Ардаган, Эрзрум были не просто городами, оказавшимися по ту сторону границы, а родными местами, которые он так и не увидел, и говорил, что и мне, наверное, тоже не суждено их увидеть. Но тут он, к счастью или к несчастью – не знаю, оказался не прав.
Что должен чувствовать человек, армянин, впервые пересекающий границу с Турцией? Всю дорогу от армяно-грузинской границы до поста «Вале» я себя готовила к тому, что еще немного – и мы окажемся на территории Турции или, если угодно, Западной Армении. Дорога петляла по местности, очень похожей на Армению, и если бы не одиночные указатели на грузинском языке, можно было представить, что никуда ты из Армении не уезжаешь, а просто едешь по такой знакомой территории: те же невысокие горы, леса, чистый воздух... Но чем ближе мы подъезжали, тем тревожнее становилось на душе. Причем тревога эта родилась как-то вдруг, неожиданно, и уже не отпускала до конца путешествия. Мы остановились на грузино-турецкой таможне... Впереди, в нескольких метрах, Турция. Состояние почти непередаваемое – страх, боль, ненависть и слезы... Флаг, щит с надписью Turkiye, портрет Ататюрка – это обрушивается на тебя сразу, и ты уже не соображаешь, зачем ты здесь, что ты здесь потеряла, зачем приехала. Спасает только сознание того, что здесь жили твои предки и тебе надо хоть раз в жизни увидеть то, чего тебя лишили. Одно дело читать, представлять, что тебя там может ждать, а другое – увидеть своим глазами некогда армянскую землю под знаменем Ататюрка. Впрочем, надо сказать, что это чувство неведомо многим армянам, они воспринимают соседнюю страну всего лишь как место дешевого отдыха и хорошего шопинга в Стамбуле. Кто знает, может, правы именно они, а не я со своими мыслями и чувствами. Кто знает...
Первая поездка была сплошным кошмаром, который начался у грузино-турецкой границы. Сердце колотилось, и казалось, что я просто не смогу перейти границу, сесть снова в машину и поехать дальше. И увидеть места, которые с раннего детства воспринимались как свои собственные, временно утерянные.
В поездки такого рода нельзя брать с собой армянскую музыку, ехать со знакомыми... Все это отвлекает, притупляет чувства, кажется, что ты в нормальной стране, у тебя приятное путешествие, и ничего больше. Скорее всего, для многих это и так. Более того, в первой поездке с нами был, назовем его Армен, чересчур «демократичный и толерантный» армянин, который со всеми соглашался и для которого уничтоженная родина – родители его были из Западной Армении – просто географическое и историческое понятие. Однако не мне судить.
Такие путешествия всегда тяжелы: ты едешь за фантомом, за мечтой, а оказываешься перед страшной действительностью: мы, армяне, придумали себе страну, которой нет и, может, никогда и не было, мы ее представляем по книгам столетней давности и тешим себя несбыточными иллюзиями о «родной земле». В восточные вилайеты я собиралась целенаправленно последние три года. Все время что-то мешало: времени не было, денег, еще чего-то... Но как бы то ни было, надо было увидеть своими глазами уцелевшее, которое скоро будет называться «памятником малоазийской, византийской или османской культуры», но никоим образом не армянской.
Есть в нас, армянах, что-то мазохистское: мы любим нашу боль, лелеем ее. Хуже того, мы до сих пор живем прошлым, немного настоящим и совершенно не смотрим в будущее. Может быть, это оттого, что у нас слишком долго не было государства и мы не привыкли к цивилизованным отношениям «власть – общество».
Но обо всем по порядку. Мы проехали Ардаган и въехали в Карс. В Ардагане – курды, в Карсе – курды, азербайджанцы и турки. Времени было мало – нам надо было срочно попасть в Муш и поэтому в первый раз ограничились Кафедральным собором и нашли дом, где родился Егише Чаренц, вернее то, что от этого дома осталось. Карс удивительно похож на Гюмри, и об этом не раз писалось. Действительно похож, но он чужой, турецко-азербайджанский. Еще больше азербайджанцев в Игдыре и Эрзруме, куда армянам просто настоятельно не рекомендуют ехать – а вдруг... Лучше от греха подальше.
Все армяне должны поехать в Западную Армению, распроститься с глупыми мечтами о Великой Армении и попытаться построить государство на той территории, которую нам оставили. Прекратить всякие спекуляции Севрским договором, решением Вудро Вильсона и т.п. Такого не будет, это право сильного. Если сохраним Арцах – честь нам и слава. Кажется, я начинаю понимать, почему Армения постоянно уменьшалась. Для нас главное – прошлое, а не будущее.
Поездка в мае была сплошным кошмаром, и если бы не ежедневные звонки из Еревана – спасибо друзьям, – можно было сойти с ума. Второй раз, в августе, было легче, если это слово вообще применимо к путешествиям такого рода.
АНИ
...Я стою среди развалин между двумя армянскими горами: Араратом и Арагацем под палящим солнцем. Я в Ани... И именно в Ани я окончательно поняла, что мечта никогда не сбудется, эта страна уже никогда не станет нашей родиной, и лучшее, что мы сможем сделать, – отключить чувства и приезжать туристами. Дело не в том, что Ани исчезнет, наоборот, его восстанавливают, причем довольно быстро и усердно. И восстанавливают как памятник средневекового зодчества. Скорее всего, потом припишут «османского зодчества», повесят флаг и портрет Ататюрка, и все – не было Ани, столицы Армянского царства Багратидов....Мы зашли в Кафедральный собор, прочли «Отче наш», спустились к Ахуряну. Неподалеку проходит армяно-турецкая граница, которая закрыта с 1993 года. В объектив моего «Canon»-а можно увидеть армянский флаг и даже кусочек родной земли. Здесь, в Ани, мы были на чужбине.
ДОРОГА
Наш путь лежал в город Муш, который находится на востоке Турции. В старину эта область называлась Тарон – владетельное гнездо князей Мамиконян. Основное население провинции Муш (название, как ни странно, осталось) – курды, турок почти нет. Нет и армян, которые жили здесь до 1915 года. Остались только полуразвалившиеся дома армянских кварталов, которые так никто и не ремонтирует, на мой взгляд, с 1915 года. У мусульман, кстати, есть поверье, что нельзя жить в доме «неверных», они «нечистые». Правда, живут, но стараются ничего не трогать – рано или поздно дом сам развалится.
Путь лежал через Ардаган, Карс, Хинис (т.е. Хнус), Муш. Юго-восток Турции – это самая консервативная, если не сказать отсталая, в европейском понимании часть страны. Алкоголь под запретом, женщины почти все ходят в хиджабах, а некоторые с ног до головы укутаны в бурки. Мужчины сидят перед магазинами и пьют бесконечный чай в маленьких стаканчиках. Чай пьют всегда: перед едой, во время еды, после еды. Причем подливают постоянно, пока не положишь ложечку на стакан – значит, больше не хочешь. Все семь дней первого путешествия нормально удавалось поспать только в микроавтобусе, несмотря на то что гостиница в Муше была чистой и тихой. Но был страх – вот сейчас взломают дверь, ворвутся и... Заснуть было трудно, тем более в 4 утра созывают на первый намаз. Услышав этот усиленный рупором крик, никогда его не забудешь.
В Муше и Карсе современные дома, но они окружены глиняными хибарами, которые отапливаются по старинке – кизяковыми лепешками. И при всем этом везде очень чисто. Улицы в городах моют два раза в день, везде стоят баки для мусора, а уж о чистоте придорожных бензоколонок я не говорю. Кухня просто отличная, и еще здесь сохранился обычай после еды подавать посетителям душистую воду для ополаскивания пальцев.
Очень давит культ основателя государства Мустафы Кемаля Ататюрка. Он везде – в гостиницах, на улицах, не говоря о госучреждениях, плюс обилие государственных флагов.
Все, что ниже, – просто записи из блокнота. На большее меня, увы, не хватает....
КАРС
Пятничный намаз в Карсе, да еще в Рамазан. Со всех минаретов азан – вся эта какофония бьет в уши. Тут не захочешь – почувствуешь себя в мусульманском городе в самом прямом смысле этого слова. И город этот – Карс... По злой насмешке судьбы Карс, Эрзрум, Игдыр – опоры исламских фанатиков. Но сам город очень красив, особенно когда смотришь с крепости. И даже уродливый минарет, пристроенный к закрытой церкви Св. Апостолов, не портит общего впечатления. Кстати, минарет выглядит настолько неестественно, что и говорить не стоит. Зашли мы и в школу, где учился Чаренц. Директор с гордостью (?) показал табличку, на которой было написано, что до 1915 года здесь учились не только турки, но и армяне и католики. Но только до начала Первой мировой войны. И еще он сказал, что знает, кто такой Чаренц. Школа носит имя Исмет-паши, второго президента Турции, соратника Ататюрка, если у этого человека вообще были соратники...
Во второй раз с нами приехал очень милый старик из Эчмиадзина, Енок. Он рассказывает: «Теперь я понимаю своего отца, который все время вспоминал свою деревню под Ваном. Вспоминал и плакал. Помню, садился на берег Аракса и просил: умереть мне здесь, перебросьте меня на тот берег». Рассказывает это все Енок на берегу Ахуряна под Ардаганом, рассказывает и плачет.
ЭРЗРУМ
Эрзрум – совершенно жуткий город, как-то страшновато в нем. Вот чувствуешь опасность кожей, а так вроде ничего, город как город, даже хиджабов, может, меньше, чем в Ардагане или Муше. Много азербайджанцев. То ли мне показалось, то ли на нас действительно смотрели с подозрением – чужаки. Зато в курдском магазине ковров мы разговорились. Видно как-то вычислив в нас армян, продавец спросил, знаем ли мы Армена Тиграна (недавно скончавшийся певец армянского происхождения, исполнявший песни большей частью на курдском и арабском и очень любимый курдами. – Прим. ред.) и про то, что турецкие власти отказываются хоронить его на родине, в Диярбекире. Ковры в магазине были на загляденье: персидские, пара турецких и армянские карпеты. В соседней лавке, где продавали сувениры, тоже хозяева – курды. Вообще они тут составляют большинство, и, как везде, есть свои фанатики и умеренные. Хотя, кто их поймет: днем – продавец, ночью – боевик.
Националисты в основном турки, давая здесь место жительства азербайджанцам, они укрепляют границу с Арменией, курды для них в этом вопросе – ненадежный элемент. Словом, слава Богу, выскочили мы из этого Эрзрума живы-здоровы, успев увидеть и крепость, и купол церкви Св. Богородицы. Это единственное, что осталось от армян в этом городе, бывшем одной из столиц древней Армении. Тогда он назывался Карин.
МУШ
Какое звездное небо было над Мушем – в жизни такого не видела. Неба не было – одни звезды.
Монастырь Св. Карапета в Муше – конечно, ничего нет, одни развалины, скорее фрагменты. В одном помещении – тонир, в другом – черная баня. Курды, которые здесь живут, имеют до 10 детей. Я брала землю из оставшегося почти нетронутым фрагмента, дети рядом галдели, как все нормальные дети, и вдруг меня прорвало: чтобы вы и ваши потомки так приезжали на родину... К счастью, меня, кажется, не поняли.
Но самое главное – я все же сняла обувь и прошла босиком по раскаленной дороге. Минут через пять мне стало плохо, и через десять минут я поняла, что сейчас умру. Боже мой, как же шли эти несчастные под палящим солнцем, и не десять минут, и их не ждали машина и холодная вода... Одному Богу ведомо, что пережили караваны...
В Муше мы поднялись в крепость, там сейчас парк – кафе, рестораны… Гид и говорит: тут все разрыли, искали золото армян, не нашли. С сожалением сказал.
ВАН
Приезжать в Ван труднее всего в первый раз, потому что на тебя обрушивается УЖАС . В Ване 342 тыс. жителей, это один из самых беспокойных районов. Жандармы круглосуточно ходят с автоматами по улицам. Говорят, еще до прошлого года Ван был почти закрыт. Нам просто повезло – было тихо. Вообще все города, которые мы видели, однотипны, нет какой-то красивой архитектуры, и иногда даже не поймешь, где ты: в Ване, Муше или Эрзруме. Абсолютно нет городской архитектуры, нет того, что именуют лицом города. Есть, правда, пара памятников, ну, кошка, рыба... Скучновато…
И никаких следов армян в Ване просто нет. Вроде и не жили они тут. Ванская цитадель. Оказывается, и урартийцы были предками османов. И крепость была османской, этому учат в школах.
Вторая поездка была легче. В мае все в душе сгорело, ничего не осталось, никаких чувств. Кроме, конечно, ненависти.
Во время Рамазана в те кварталы, куда не доходит азан с минаретов, приходит человек с огромным барабаном, чтобы верующие не пропустили намаз. Звук и у барабана, и с минаретов – одинаково жуткий. У них вообще намаз сотворить – что нам руки помыть. Ходили мы по базару с гидом-курдом, вдруг он говорит: я сейчас быстренько намаз сделаю, через пять минут вернусь. И ведь пришел минут через пять-десять.
А одну ночь мы провели на берегу Вана, слушая Рубена Ахвердяна.
У Джема Сузукайя, совладельца кафе «Шамирам», нет родственников. Он говорит, что отец его рассказывал про армян, но свое происхождение держал в тайне, только перед смертью сказал. Свою дочку Джем назвал Тамар. Первое имя у нее, естественно, турецкое, и жена у Джема турчанка. Но если в Ван приезжают армяне – помогает, чем может. Мы просиживали в кафе почти весь день. И еще у Джема очень часто можно послушать записи Дживана Гаспаряна.
Дорога Ван-Игдыр-Ардаган. Страшновато было: ночь, на дороге пусто, и впереди развилка трех границ: Иран, Нахичеван и Турция. Так ненароком и в Нахичеван можно заехать... В общем, испугались малость, но все обошлось. А когда увидели турецкий пост, даже обрадовались.
Эта земля все время тянет, не отпускает, возвращаешься и уже думаешь о следующей поездке. Вот и все.
В статье использованы фото автора.
От редакции. Мы в «АНИВ»-е безусловно не согласны с выводом о том, что страна по другую сторону границы «придумана» и «надо распроститься с глупыми мечтами». Именно поэтому важно понимать триединый комплекс чувств – страх, ненависть, безнадежность. Автор выводит его на поверхность, дает нам возможность непосредственно его почувствовать и попробовать осмыслить.
